Лаэрт Добровольский - Силуэты. Стихи
Лаэрт Добровольский - Силуэты. Стихи краткое содержание
Силуэты. Стихи читать онлайн бесплатно
Лаэрт Добровольский
Силуэты
© Добровольский Л. О. Стихотворения, 2016.
© О. С. Дмитриева, обложка
Силуэты
Черная речка
Чёрная речка речит невинной овечкой,
Чёрной строкой обрывая историю солнца
России,
Здесь изнемогшего в думах о воле, о счастье,
о вечной
Доли поэта – певца и пророка, раба и мессии.
Чёрное горе – пороха чёрная осыпь
С полок сполохов на снежное ложе синеющей
тропки;
Медленно ключ подбирали к судьбе
прошлогодняя осень.
Горечь обиды и ревность – настойчиво
и не торопко.
Чёрная зависть – смерти искусная завязь
Острых шипов, напоённых отравой, вонзиться
готовых
В душу и сердце, подобно клещам, проникать
и, буравясь.
Жертву терзать, отпускать, изводить её
в приступах новых.
Чёрные мысли
бурного моря валами
Дикой стремнины с собой увлекают в слепую
кручину;
Чайка отчаянья кличет под пологом туч,
над волнами,
Будто бы в поисках выхода камнем срываясь
в пучину.
Чёрному слову черни из высшего света
Струйка дымка над холодным стволом
пистолета – уздечка.
Это по горькому праву последнего шага поэта
Русской словесности чёрная речка – Чёрная
речка.
Мойка, 12
Под Зимние мосты, под мостик Эрмитажный
За солнечным лучом, бегущим но волне.
Взлетают льдины, так убийственно отважны.
Как в рукопашный бой выходят на войне.
Как будто в их судьбе сейчас решится что-то.
Их не остановить и не вернуть назад.
Сомнения и страх крутого поворота
Остались позади, а здесь царит азарт.
О розовый гранит обламывая кромки.
Вставая на дыбы в критический момент.
Теснятся льдины, и шуршания негромкий
Гудит в прозрачной сини аккомпанемент.
А там, наискосок, левее поворота.
Где аркой скрыта дверь, не видная с реки,
К стеклу прижавшись лбом, ждет женщина
кого-то,
И чьи-то на столе молчат черновики.
Константин Батюшков
Была душа томления полна…
Всё в этом мире свет неверный излучало.
Захватывала времени волна —
Отбрасывала прочь и вновь влекла в начало.
Когда же словно отблеск заревой
Сверкал кровавый Марс, готовя к новой сече,
Ввергал азарт в борьбу, и горевой
Маячил огонёк мечты о дальней встрече.
Но – умолкал насытившийся фронт
И в ножнах засыпал походный меч Ахилла,
К себе сзывал друзей Анакреонт
На празднество ума, к экспромту шутки милой.
Нет, не в холодном северном краю —
Поэту должно быть под пиний легкой сенью.
Где вольно пел Торквато жизнь свою.
Где каждый камень свят его великой тенью.
Где, как исход мятущейся души.
Сползает в лоно волн дымящаяся лава —
Так гения, забытого в глуши.
Настигнув вдруг, сожжёт нечаянная слава.
Душа – дальтоник в лаве чёрных дней.
Разбит рассудок в кровь на остриях безумий…
Герань в окне и лёгкий тюль над ней,
А мнится – в Вологде заговорил Везувий…
Что за странная птица – строка легкокрылая эта? —
С апеннинских отрогов опять прилетает ко мне,
Чтоб с оливковой ветвью – с приветом поэту поэта
Трепет знойного юга моей передать стороне?
Зеркалами озёр и бескрайних заоблачных высей —
Отраженья и отзвуки канувших в Лету времён —
Всё вбирает зрачков этой птицы недремлющий
бисер,
Где непраздный о жизни и смерти вопрос затаён.
С приближеньем всеведущей, всё за меня
говорящей —
Только створку открыть, только лист на столе
положить
И, душой уловив тонкозвучие рифмы парящей.
Ритмы сердцебиенья строки самому пережить.
Не ревнующий, ведаю: стоит несчастью случиться, —
Впрочем, что за несчастье – предстать перед Высшим
Судом —
Эта птица в другое – в чужое – окно постучится.
Чтобы строчкой моей освятился неведомый дом.
Твоя усталость – в сетке трещин
Напоминанием морщин,
Что так губительны для женщин,
Парящих в обществе мужчин.
Что за судьба – стоять внаклонку
Перед создавшими тебя
И облакам свой взор вдогонку
Бросать, былинки теребя.
Твоя покорность показная —
Сродни смиренности святой
Бунтовщика, и кто не знает
Всю цену жертвенности той.
Увы, известности и славы
Твоей не завиден исток;
Как дети смотрят на забавы.
Так ловят Запад и Восток
Тот миг, когда под силой властной
Твоя устойчивость уйдёт
И тело грузное опасно
Внезапно лёгкость обретёт,
И кокаин свободы страшной
Тебя – свободную – скуёт
И вздрогнут площади и пашни
И вспять светило поплывёт…
Нет!.. Вопреки предначертаньям
Который век всё так же бьёшь
В колокола живым преданьем —
И всё никак не упадёшь.
Подражания Хайяму
Печальна ты. Печаль твоя светла.
Воспоминаний острая игла
Терзает сердце болью безысходной.
Но как бы ты без сердца жить могла?
Играй, рубаб, печальней звуков нет:
Большой любви летит прощальный
свет
Как свет звезды угасшей он несётся.
Ему лететь ещё десятки лет.
Сердце моё – неприкаянный дервиш
в ночи,
Хочешь кричать на пустынной дороге —
молчи.
Сколько ещё километров брести одиноко
Тяжкую ношу горьких страданий влачи.
Локонов шёлковых кудри – в темницу чадры.
Коконы бабочек мыслей – в темницу чадры.
Слов безутешных печальные птицы – на волю.
Взоры очей потускневших – в темницу чадры.
Когда б я жизни подводил итог,
Сказал бы я, что Бог без меры строг.
Нет Высшей Справедливости на свете
Сказать бы я с уверенностью мог.
Когда бы облака, посланцы буйных гроз,
И ветры дальних стран, творцы печальных грёз
Могли вобрать в себя всю горечь мира —
Иссяк бы ключ души без горьких слёз.
Родник с вином любви ты сотворил. Отец,
Из праха и воды ты создал нас. Творец.
На праздник бытия детей своих сзывая.
Зачем даёшь понять, что близок наш конец?
Эта нежная роза – невольница в грубом
стакане, Жизнь её – как скакун, продолжающий бег
на аркане:
Пыль столбом и горячая горечь полыни…
Красота убивает, когда приближается к грани.
О, виночерпий, наполнивший кубки вином!
Всё измеряешь ты выпитым нами вином.
Радость – мираж, уплывающий в мареве горя.
Горе и радость твоим заливаем вином.
Читая Бунина
(по мотивам рассказа «Суходол»)
Было ли, милый?.. Милый мой, было!..
Сердце в тоске и обиде изныло;
Как я хотела забыть – не забыла…
Горше тебя – никого не любила.
Помнишь ли, милый, старую ригу —
Не воротиться сладкому мигу.
Не возвратиться тайному зову.
Не повториться прошлому снова.
Быть бы хотела зелёной травою.
Во поле чистом шептаться с тобою.
Быть бы хотела я гривой коня.
Чтобы ты ласково гладил меня.
Падают ягоды спелой малины.
Нет мне покоя вечером длинным —
Ждать – не дождаться тёплого слова…
Милый, придётся ли свидеться снова?
Было ли, милый?.. Милый мой, было.
Словно во сне я с тобой говорила.
Словно во сне быть счастливой могла:
Пропасть меж нами навек пролегла…
Николаи Гумилев
Клубится пыль под сапогами
И под копытами копей,
Чтоб выпадать потом веками
Осадком окаянных дней.
Ни звонкой сабли злобный высверк,
Как в камне блёстками слюда,
Ни одиночный ночью выстрел —
Ничто не канет без следа.
Мир искушён в преображенье.
Но, жизни будущей пролог.
Строка поэта – продолженье
В пыли оставленных дорог.
Словно Ромул и Рем припадаем
к «Бродячей собаке»,
В вечной жажде признанья терзая
сухие соски.
За клыкастостью строк – нещенячья
готовность к атаке
От избытка ли чувств или от
безысходной тоски…
Скороцветия уз и союзов поспешных
распады…
Отражением взглядов бездонностью душ
говорим,
в огнедышащих горнах скандалов кипят
эскапады
И за каждой из них – каждый спорящий
строит свой Рим.
Над плебейством строки проступают
патриции духа —
Луноходы земных и пустынники лунных
дорог;
На вселенскую музыку держит настроенным
ухо
Всяк вошедший под своды «Собаки» пророк.
Анна Ахматова
В белом камне гордый лик
Остриём резца очерчен,
Но – и в камне – лик не вечен,
Как не вечен света блик:
Миг меняет блика лик…
Ждать ли отклика без клика
От изменчивого блика
Света, павшего на лик?..
Подползает к лику мох
Опрокинутых величий
Эхом дольних пограничий —
К лику таинства эпох.
Ольга Берггольц