Феликс Кривин - Антология Сатиры и Юмора России ХХ века
Феликс Кривин - Антология Сатиры и Юмора России ХХ века краткое содержание
Антология Сатиры и Юмора России ХХ века читать онлайн бесплатно
Антология Сатиры и Юмора России XX века
Феликс Кривин
ВСЕ НЕЖИВОЕ ХОЧЕТ ЖИТЬ
ВСЕ НЕЖИВОЕ ХОЧЕТ ЖИТЬ
Все неживое хочет жить,
Мир согревать своим дыханьем,
Страдать, безумствовать, грешить…
Жизнь возникает из желанья.
У неживых желаний нет:
Лежишь ты камнем без движения.
И это — всё? На сотни лет?
Жизнь возникает из сомнения.
Хоть сомневаться не дано
Тому, кто прочно занял место, —
Что место! Пропади оно!
Жизнь возникает из протеста.
Но как себя преодолеть.
Где взять и силу, и дерзанье?
Тут нужно только захотеть:
Жизнь возникает из желанья.
СПЛЕТНЯ
Очки это видели своими глазами…
Совсем еще новенькая, блестящая Пуговка соединила свою жизнь со старым, потасканным Пиджаком.
Что это был за Пиджак! Говорят, у него и сейчас таких вот пуговок не меньше десятка, а сколько раньше было — никто и не скажет. А Пуговка в жизни своей еще ни одного пиджака не знала.
Конечно, потасканный Пиджак не смог бы сам, своим суконным языком уговорить Пуговку. Во всем виновата была Игла, старая сводня, у которой в этих делах большой опыт. Она только шмыг туда, шмыг сюда — от Пуговки к Пиджаку, от Пиджака к Пуговке, — и все готово, все шито-крыто.
История бедной Пуговки быстро получила огласку. Очки рассказали ее Скатерти, Скатерть, обычно привыкшая всех покрывать, на этот раз не удержалась и поделилась новостью с Чайной Ложкой, Ложка выболтала все Стакану, а Стакан — раззвонил по всей комнате.
А потом, когда Пуговка оказалась в петле, всеобщее возмущение достигло предела. Всем сразу стало ясно, что в Пуговкиной беде старый Пиджак сыграл далеко не последнюю роль. Еще бы! Кто же от хорошей жизни в петлю полезет!
АДМИНИСТРАТИВНОЕ РВЕНИЕ
Расческа, очень неровная в обращении с волосами, развивала бурную деятельность. И дошло до того, что, явившись однажды на свое рабочее место, Расческа оторопела:
— Ну вот, пожалуйста: всего три волоска осталось! С кем же прикажете работать?
Никто ей не ответил, только Лысина грустно улыбнулась. И в этой улыбке, как в зеркале, отразился результат многолетних Расческиных трудов на поприще шевелюры.
ПУСТАЯ ФОРМАЛЬНОСТЬ
Гладкий и круглый Биллиардный Шар отвечает на приглашение Лузы:
— Ну что ж, я — с удовольствием! Только нужно сначала посоветоваться с Кием. Хоть это и пустая формальность, но все-таки…
Затем он пулей влетает в Лузу и самодовольно замечает:
— Ну вот, я же знал, что Кий возражать не станет…
ЧАСЫ
Понимая всю важность и ответственность своей жизненной миссии, Часы не шли: они стояли на страже времени.
К ВОПРОСУ О КВАЛИФИКАЦИИ
Гвоздь работает, старается —
И его все время бьют.
А шурупам все прощается,
Хоть у них полегче труд.
И не те у них усилия,
И не та у них судьба…
Дело ж все в одной извилине —
Под названием резьба.
ТРЮМО
Трюмо терпеть не может лжи
И тем и знаменито,
Что зеркала его души
Для каждого открыты.
А в них — то кресло, то комод.
То рухлядь, то обновки…
Меняется душа трюмо
Со сменой обстановки.
ОТДУШИНА НА СВОБОДЕ
Однажды Лом увидел в стене маленькую Отдушину и бросился ее вызволять. Он отважно врубался в стену, долбил ее, крушил и, разрушив до основания, повернулся к Отдушине, чтобы вывести ее на свободу.
Но Отдушина куда-то исчезла. Может, испугалась освободителя? Или свободы испугалась? Привыкла к неволе и уже не могла жить без нее.
Потом и в других стенах он встречал отдушины и сокрушал эти стены во имя свободы и справедливости. Но ни одной отдушины освободить ему не удалось.
Лом стоял среди развалин и ничего не понимал. Он ведь старался не для себя, он хотел им помочь — так почему же вместо свободных отдушин вокруг него одни развалины?
КОМАНДИРОВКА
Когда пришла пора опадать, Кленовый Лист сказал Кленовой Веточке:
— Я ненадолго отлучусь. Посылают в командировку.
Но ты не волнуйся: я только туда и назад.
Веточка тут же заволновалась: как же он будет без нее? Он же не привык без нее. Он там все время будет голодный.
— Голодный? В командировке? — засмеялся Кленовый Лист. — Кто же бывает голодный в командировке?
Она не отпускала его, и он задерживался. А руководство тормошило его, дергало: давай уже, улетай!
— Ладно, лети, — вздохнула Веточка. — Но помни: только туда и назад. Я буду смотреть тебе вслед, пока ты не скроешься из виду.
Он сразу скрылся из виду, потому что она смотрела вверх, а он полетел вниз. Полетел и очень долго не возвращался.
Пошли дожди, а он все не возвращался. Выпал снег, а он все не возвращался. Командировка, наверно, была очень дальняя.
Когда наступила весна, у Кленовой Веточки родился маленький Листочек. Она рассказывала ему о папе, показывала на облака, за которыми папа летает в командировке. И Листочек говорил:
— Когда я вырасту, я тоже полечу в командировку. Высоко-высоко. Как мой папа.
— Я тебя не пущу, — говорила Веточка, но знала, что пустит. Командировка—дело серьезное, разве можно кого-нибудь не пустить в командировку?
Ничего, думала она, пусть только вернется наш папа. Мы с ним вместе все обсудим и решим: пускать или не пускать нашего маленького в командировку. Все будет нормально, все будет хорошо. Пусть только папа вернется из командировки.
ОСЕНЬ
Чувствуя, что красота ее начинает отцветать и желая как-то продлить свое лето, Березка выкрасилась в желтый цвет — самый модный в осеннем возрасте.
И тогда все увидели, что осень ее наступила…
ЯСЕНЕК
Тоненький Ясенек тянулся к Солнцу, чтобы показать ему свою стройность и прямоту. Но Солнце от него закрывали более старые и опытные деревья. Они уже давно показывали Солнцу свою прямоту и знали, как это девается. И они говорили Ясеньку:
— Учись изгибаться. Прямые пути далеко не ведут.
Ничего, думал Ясенек, сейчас я поизгибаюсь, но зато потом покажу Солнцу свою прямоту.
Так он тянулся и изгибался, тянулся и изгибался. И вот уже он поднялся выше всех, и перед ним открылось Солнце, такое ясное, светлое…
Вот это была радость! Все-таки он не зря изгибался, все-таки донес до Солнца свою стройность и прямоту!
Он окинул себя ликующим взглядом и ужаснулся. Ничего прямого в нем не осталось, он был весь искривлен, изломан, как те пути, по которым ему пришлось пройти. Он-тодумал, что кривые пути останутся где-то сзади, что о них никто не вспомнит, а он, оказывается, принес их с собой, и теперь ему никогда от них не избавиться.
Ах эта сказка, эта небыль,
Она бывает не права,
Когда с земли уводит в небо
То, что годится на дрова.
Но не права порой и быль,
Когда, рассудку на потребу,
Спокойно превращает в пыль
То, что почти достигло неба.
КОСТЕР В ЛЕСУ
Костер угасал. В нем едва теплилась жизнь, он чувствовал, что и часа не пройдет, как от него останется горстка пепла. Маленькая горстка пепла среди огромного дремучего леса.
Костер слабо потрескивал, взывая о помощи. Красный язычек лихорадочно облизывал почерневшие угли, и Ручей, пробегавший мимо, счел нужным осведомиться:
— Вам воды?
Костер зашипел от бессильной злости: ему не хватало только воды в его положении! Очевидно поняв неуместность своего вопроса, Ручей прожурчал какие-то извинения и заспешил прочь.
И тогда над угасающим Костром склонились кусты. Ни слова не говоря, они протянули ему свои ветки.
Костер жадно ухватился за ветки, и — произошло чудо. Огонь, который, казалось, совсем в нем угас, вспыхнул с новой силой.
Вот что значит для костра протянутая вовремя ветка помощи!
Костер поднялся, опираясь на кусты, встал во весь рост, и оказалось, что он не такой уж маленький. Кусты затрещали под ним и потонули в пламени. Их некому было спасать.
А Костер уже рвался вверх. Он стал таким высоким и ярким, что даже деревья потянулись к нему, одни — восхищенные его красотой, другие просто, чтобы погреть руки.
Дальние деревья завидовали тем, которые оказались возле Костра, и сами мечтали к нему приблизиться.
— Костер! Костер! Наш Костер! — шумели они. — Он согревает нас, он озаряет нашу жизнь!
А ближние деревья трещали еще громче. Но не от восхищения, а оттого, что Костер подминал их под себя, чтобы подняться еще выше. Кто из них мог противостоять дикой мощи гиганского Костра в лесу?