Александр Тюрин - Если бы Иван Грозный победил
Александр Тюрин - Если бы Иван Грозный победил краткое содержание
Если бы Иван Грозный победил читать онлайн бесплатно
Таким образом, Иван IV, проводя своего рода «революцию сверху», разрушает отжившую феодальную систему – схожие процессы, но с еще большей кровью, идут и в Западной Европе. Жертвами этого разрушения за все время царствия Ивана IV, за 37 лет, становится около 3-4 тысяч человек (наиболее реальная оценка, базирующаяся на синодиках и других документах). При том многие из казненных были небезгрешны, как например участники заговора Челяднина-Старицкого – крупные феодалы, каждый из которых имел многочисленных вооруженных слуг и боевых холопов. (Этот заговор происходит именно в то время, когда Иван IV идет с армией в Литву – царь вынужден прекратить поход, который мог радикально изменить ход войны. Польский же король, вместо того чтобы готовится к обороне Вильно, стоит с войском на русской границе, в Радошковицах, и ждет благоприятных известий из Москвы.) А новгородские казни (последовавшие вслед за тем, как предатели сдали литовцам важнейшую северо-западную крепость Изборск) предотвратили переход Новгорода на сторону Литвы, что означало бы крушение всего русского государства. Европейская история XV, XVI, XVII веков показывает нам примеры куда более масштабного уничтожения людей, предпринимаемые во имя преодоления феодальной раздробленности или просто из корыстных интересов правящего слоя. Достаточно вспомнить льежскую резню с ее 50 тысячами жертв, подавление крестьянства в Германии в 1525, обошедшееся в сто тысяч жизней; виселицы для согнанных с земли британских крестьян; репрессии Генриха VIII Английского, уничтожившего 72 тысячи своих подданных; Варфоломеевскую ночь и другие массовые убийства времен французских религиозных войн, «охоту на ведьм» и процессы против «еретиков», когда горели на кострах сотни тысяч людей по всей Европе; бессудное и беспощадное истребление вальденсов и анабаптистов; замену миллионов «ленивых» индейцев на миллионы «трудолюбивых» негров в американских колониях; половину ирландского населения, 600 тысяч человек, уничтоженных Кромвелем; походы «голубоглазых монголов», шведских войск, во времена Тридцатилетней войны, истреблявших за раз по 500–800 немецких деревень.
Московское же государство борется за выживание и любое ослабление мобилизационных усилий или измена элиты означали военную катастрофу и массовую гибель русского населения. Предатель Курбский привел в марте 1565 на Русь вражеское войско, состоящее из поляков, литовцев и татар ("измаильтян", как сам он написал в третьем послании Грозному), которое убивает 12 тысяч русских, преимущественно простых крестьян. Крымский набег 1571 года обходится стране в тысячи потерянных жизней – и в немалой степени за счет особой позиции некоторых бояр-воевод, которые считали, что "чем хуже – тем лучше". В 1579–1581 шведы и поляки вырезают население целых городов (Великие Луки – 7 тысяч убитых, Нарва – 10 тысяч убитых, Корела – 2 тысячи убитых русских).
История Франции и Англии XVI века – всего лишь история (из которой, как изюм из булки, нынче вытаскиваются страшилки про ведьм и вампиров), а история России того же века – это намного больше, чем история, это – актуальная политика. И извращения далекой русской истории используются сегодня для информационных атак даже в ежедневных западных газетах, где аксиомой считается изначальная порочность российского государства. Извращения эти, к сожалению, нашими кабинетными учеными не замечаются, а бывает так, что и активно поддерживаются. Появилась и плеяда любителей посочинять на тему Ивана Грозного в кичевой стилистике «ужастика», к коим относятся Радзинский, Сорокин и теперь, увы, Алексей Иванов. К сожалению, любовь к самообличению не новость последнего времени. Хотя на протяжении XIX века выходили прекрасные работы, посвященные реформам Ивана Грозного (достаточно вспомнить К.Д. Кавелина, И. Эверса, Е.А. Белова, К.Н. Бестужева-Рюмина, И.Д. Беляева, Н.П. Павлова-Сильванского), однако некоторые популярные дореволюционные историки уже находились в фарватере западной «исторической мысли». И князь Курбский (на литовской службе рьяный разоритель московских земель, залитый русской кровью) подавался, начиная с Карамзина, как первый русский свободолюбец и чуть ли не единственный источник сведений об Иване IV. (Кстати, еще во время работы историка-самоучки, и по совместительству масона, Карамзина с архивами XVI века происходит более чем странное исчезновение дела о новгородской измене, которое ранее было изучено и даже цитировалось императрицей Екатериной II.) Забвение реальной истории заходило столь глубоко, что была забыта даже эпохальная победа русских войск над татарско-турецкими ордами в битве при Молодях 1572 года. (Может потому, что решающую роль в ней сыграл опричный воевода князь Хворостинин).
«Марксистский подход» в послереволюционное время стал прикрытием для бурного размножения всевозможных русофобских вирусов и, естественно, не способствовал системному пониманию русской истории XVI века. И, после краткосрочной обороны русских рубежей в позднесталинское время, историки опять скатились в примитивные либеральные оценки московской истории. Постсоветские «специалисты», включая либерального политика Рыжкова, вдруг обеспокоились сокращением пашни в некоторых северо-западных районах Руси в 1560-1580-х годах. Меж тем, серьезные исследователи еще в XIX веке установили, что причиной сего прискорбного факта были неурожаи, которые нередко поражали этот регион и задолго до Ивана IV. В его царствование это вызвало отлив населения на юго-восток – в регионы с более плодородными почвами, которые были именно им присоединены к Московской Руси. (Вот бы господам "специалистам" обеспокоиться вымиранием русской деревни в годы либеральных реформ 90-х годов XX века, когда страна потеряла половину пашни, или колоссальными территориальными потерями страны, случившимися в 1991 году.) Кстати, царь Иван Васильевич вдвое увеличил территорию России; земли, присоединенные им, стали нашими навсегда – в отличие от приобретений, совершенных петербургской империей. На землях, которые собрал Иван Грозный, затем столетиями происходил очень быстрый рост российского населения, равного которому не было ни в одной стране Старого Света. Терпимость к другим конфессиям и культурам, что являлось «визитной карточкой» царя Ивана IV (и что было так несвойственно Западной Европе), стало матрицей устойчивости российского государства. Даже в Смуту недавно присоединенное Поволжье не пробовало отложиться от России и, более того, послало бойцов для освобождения всей страны от интервентов и «воров». Смута не разнесла Россию на кусочки также и потому, что феодальный сепаратизм был вырван Иваном Васильевичем с корнем…
Московская Русь XVI века нуждается даже не в честном историке, а в честном географе. Мало мальский естественный подход показывает, что внешне– и внутрисистемные ограничения превращали мобилизационные инструменты в единственный способ выживания русского государства. Всесильное государство было по сути органом самоэксплуатации народа во имя выживания. Именно поэтому ни одно произведение устного народного творчества не представляло Ивана IV, как несправедливого и своекорыстного правителя. Не возмутилось против царя и дворянское войско – многочисленное и вооруженное поместное дворянство, обладающее органами самоуправления. Царь Иван был безусловно жестоким человеком и, скорее всего, эмоциональный склад его личности не соответствовал его исторической функции. Но он вполне соответствовал нравам своего времени, когда уничтожение являлось основным способом разрешения конфликтов, как на государственном, так и на бытовом уровне. Скажем, «гуманный» европейский суд давал «вышку» за кражу курицы, и те же европейцы сбегались на зрелище жестокой казни типа варки фальшивомонетчика в масле, как на финальный футбольный матч.
Нельзя не пройти и мимо ртутной интоксикации царя Ивана. Это стремительно разрушало его психику, так же как и тело. Любимые рассуждения либеральных историков про «лечение сифилиса» не проходят. Иван был отравлен, как и его мать Елена Глинская, как и его первая жена Анастасия Романова; исследование останков цариц показало такой же «меркуриализм», как и у царя. Похоже, боярство вело против царского дома настоящую химическую войну, и это не могло осуществиться без помощи иностранных «специалистов».
XVI век, и особенно эпоха Ивана IV, были осевым временем нашей страны. Царь Петр во многом исполнил то, что собирался сделать царь Иван. Впрочем, поздние петербургские властители творили «империю» в виде рыхлой коллекции регионов и национальностей, скрепленной только вестернизированной бюрократией и привилегиями окраин. Напротив, Иван IV, в случае успеха, сформировал бы национальное государство, nation-state, наподобие европейских.
Если б царь Иван выиграл Ливонскую войну, то весь мир сегодня выглядел иначе.
Итак. Большая часть Ливонии становится русской. Некоторые земли были бы переданы, как вассалу, датскому принцу Магнусу. Тем самым, Иван получил бы поддержку датского флота для разгрома шведов, ганзейцев и поляков на Балтике. Альтернативная Русь оказалась бы гораздо более «выдвинутой в Европу», более вовлеченной в морскую торговлю и колониальные захваты, чем историческая Российская империя. Прибалтика, северо-восточная Польша и южная Финляндия стали бы не привилегированными нерусскими автономиями, как это было в Российской империи, а обычными русскими краями. Высвободившиеся после разгрома Ливонии силы были бы направлены Иваном на разгром Крыма. По Дону и Днепру спустилились бы в Азовское и Черное моря русские суда, построенные при помощи датчан, с датскими навигационными офицерами. Крымское ханство было бы разгромлено ударами с моря. В Россию не пришло бы крепостное право, потому что крестьяне уходили бы на плодородные и безопасные земли в Причерноморье, а государство не нуждалось бы в развитии поместного дворянского войска и поместной системы.